В моей трудовой жизни были работа и ситуация, о которых я
никогда не смогу забыть.
Все началось осенью 1959 года. Наш отдел программирования, возглавляемый
Андреем Петровичем Ершовым, территориально размещался в Институте математики им.Стеклова АН СССР. Там нам было
выделено несколько комнат, рядом с кабинетом С.Л.Соболева. В этом же здании на 1-ом этаже располагался Вычислительный центр, обслуживавший наряду с сотрудниками Стекловки и нас.
В отдел обратился заказчик, сейчас уж не помню кто, с просьбой найти обратную матрицу для заданной матрицы
436 порядка.
Выбор пал на меня и Вадима Янкова.
Исходная матрица была "дырявой", как сито: очень много нулевых элементов.
В поиске алгоритма мы с Вадимом остановились на алгоритме обращения матриц,
предложенном в свое время Андреем Петровичем.
Первый этап - написание программы и ее отладка — занял не слишком много
времени. На этом этапе работу вели я и Вадим Янков.
Второй этап — подготовка данных — осуществляла уже я одна. Это была
трудоемкая работа, долгая и нудная. Тогда я научилась и "читать", и
править информацию на перфоленте: на месте с ошибкой недостающую дырочку
пробивать, лишнюю — заклеивать. Главное — точно локализовать то место, куда
следовало приложить руку в прямом смысле этого слова.
Третий этап — собственно счет по отлаженной программе — начался где-то
весной 1960 года.
В январе того же года я вышла замуж, и когда пришел месяц июль, я решила
поехать в первый раз к родителям мужа. Им не терпелось со мной познакомиться.
Андрей Петрович в это время был в отъезде. С разрешения того, кто его
замещал по Отделу (кажется, Гены Кожухина), я с чистой совестью уехала
отдыхать. К тому времени было сделано несколько десятков "шагов" по пути
приближения к желанной обратной матрице.
В положенное время я появилась на работе. И тут грянул гром!
Андрей Петрович узнав, что матрица все еще не обращена, что вместо того,
чтобы в поте лица трудиться, я разъезжаю по гостям, он в первый (и слава Богу
в последний!) раз в моей жизни, не повышая голоса (но металл в голосе был
явно!), сделал строгий выговор за то, что личные интересы я поставила выше
производственных! И это несмотря на симпатию, которую я всегда чувствовала по отношению к себе.
Слезы градом покатились из моих глаз! Извинившись, я убежала, умылась,
успокоилась и, вернувшись, пообещала приложить все силы, чтобы как можно
скорее закончить обращение злополучной матрицы.
Счет шел на отечественной машине БЭСМ-2. Хотя она для того времени и
была на высоте, но ее быстродействия и надежности для решения больших задач
было, конечно же, недостаточно.
Времени просили много. Его давали, но как правило ночью. Благо, жили мы
тогда уже в Черемушках, до работы пешком минут 15-20. Время в стране было
спокойное. Так что и прийти на работу, и уйти домой ночью было не
проблема.
Любо-дорого вспоминать: сидишь за пультом ночью одна в огромном зале, магнитные ленты крутятся, лампочки тебе подмигивают.
В комнате рядом с машинным залом дежурные инженеры. Они развлекают себя игрой или просто спят. Когда машина сбивается, не паникуешь, а пускаешь тесты
и призываешь на помощь инженеров, часто показывая ту ячейку, которую надо
заменить.
"Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается!"
В октябре я поняла, что в июне 1961 года стану мамой. Все наши уезжали
в Академгородок с намерением заняться транслятором с Алгола-60, изучение которого началось еще в Москве на семинарах Отдела. А я и
Софья Давыдовна Тартаковская, определенная мне в помощники, оставались в
Москве — заканчивать обращение надоевшей матрицы. Ничего нового и интересного
в этой работе уже не осталось, надо было только добить, дожать до конца все
436 итераций.
В начале апреля 1961 года я ушла в декретный отпуск. К тому времени из
436 итераций были просчитаны более 410.
Но "чем дальше в лес, тем больше дров"!
Каждая следующая итерация давалась с большим трудом — машина сбивалась,
и опять надо было повторять просчет. Не была готова БЭСМ-2 ни по памяти,
ни по быстродействию для решения таких громоздких задач. Важно было иметь
длительный период стабильной работы, без сбоев.
Закрывать амбразуру собой пришлось одной Софье Давыдовне. В конце 1961 года,
успешно завершив давно и не ею начатую работу, она наконец-то смогла уехать
в Академгородок.
А я появилась в Академгородке с маленьким сынишкой весной 1962 года. Работа
над Альфа-транслятором шла полным ходом. Но и для меня нашлось дело, чему я
была несказанно рада.
Конечно же, Андрей Петрович не допускал и мысли, что работа по обращению
той матрицы 436 порядка окажется такой продолжительной! Он думал, что еще пару
месяцев, июль-август 1960 года, и результат будет достигнут. С такими мыслями
он имел полное моральное право на тот тон и те слова!
Я на Андрея Петровича за давние горючие слезы не в обиде! Они помогли мне
осознать, что, работая в коллективе, всегда надо помнить о чувстве долга и ответственности перед
ним.
